Теория геополитического положения государства в мировой системе
Геополитика как научная дисциплина XX – XXI веков
Общепринятой трактовки геополитики как науки нет. Споры об объекте и предмете геополитики идут около сотни лет. Понятие «геополитика» трактуется чаще всего чрезвычайно широко. В итоге эта наука лишается свойственных ей черт, границы её становятся чрезвычайно размытыми, переходящими в предмет экономических, политических, военно-стратегических и иных дисциплин, международных отношений, внешней политики и т.д. [51 – С. 11.] Прежде чем перейти к рассмотрению трактовки геополитическое положение, автор работы хотел бы остановиться на рассмотрении собственно геополитики как научной дисциплины во всех аспектах её понимания.
Шведский ученый Рудольф Челлен (1864–1922) является автором понятия «геополитика». Он трактует её как науку «доктрину, рассматривающую государство как географический организм или пространственный феномен».
Отец – основатель геополитики немецкий ученый Фридрих Ратцель видит геополитическую науку, рассматривающую государство как живой организм, причём не в статике, как это делает политическая география, а в динамике.
Ещё один яркий представитель немецкой геополитической школы Карл Хаустхофер определил геополитику как географический разум государства. Если политическая география рассматривает государства с точки зрения пространства, то геополитика, по мнению Хаустхофера, рассматривает пространство с точки зрения государства. Представляет интерес и определение предмета геополитики, данное Хаустхофером: «Геополитика есть наука об отношениях земли и политических процессов. Она зиждется на широком фундаменте географии, прежде всего географии политической…». [51 – С. 83]
В социалистических странах о геополитике было принято говорить в негативно-критическом смысле. Второе издание Большой Советской энциклопедии под редакцией Б. А. Введенского определяет геополитику как лженаучную, реакционную теорию, получившую распространение в империалистических государствах. Изображая географическую среду решающим фактором жизни общества, геополитика оправдывает захватническую политику путём извращённого истолкования данных физической, экономической и политической географии. [БСЭ]. В «Кратком политическом словаре» (1989) можно прочесть, что геополитика – это направление буржуазной политической мысли, основанное на крайнем преувеличении роли географических факторов в жизни общества», что это «идеологическое обоснование агрессивной внешней политики империализма».
Более «лояльным» к геополитике в 1989 году оказался «Советский энциклопедический словарь», определивший геополитику как западную политологическую концепцию, согласно которой политика государств, в особенности внешняя, в основном предопределенна различными географическими факторами: пространственным расположением, наличием или отсутствием определённых природных ресурсов, климатом, плотность населения и темпами его прироста и т.п.». [35 – С. 9]
Великий французский мыслитель ХХ века Раймон Арон (1905–1983), в одном из своих многочисленных трудов «Война и мир между нациями, 1962 г. определяет геополитику следующим образом: «Геополитика сочетает в себе географическую схематизацию дипломатических и стратегических отношений с географическим и экономическим анализом ресурсов, с интерпретацией дипломатических позиций, учитывающей как образ жизни населения (оседлый, кочевой, земледельцы, моряки), так и характер окружающей среды». [45 – С. 15]
«Геополитика – это «наука» о сосредоточении и распределении мощи в пространстве» – такое определение геополитике даёт француз современник Моро-Дефарж в своей книге «Введение в геополитику». Она – продолжает он – предполагает игру, действующие лица которой чётко идентифицированы и имеют ясные намерения. [Там же – С. 45.] Предметом геополитики, по его мнению, является военная и экономическая мощь, её реализация и использование в пространстве. [Там же – С. 23].
Российский специалист в области геополитики Александр Нартов, подытоживая в разделе своего известного учебника по геополитике, мнения геополитиков – классиков по вопросу, связанному с трактовкой понятия «геополитика» определяет эту науку следующим образом: «Геополитика – наука, система знаний о контроле над пространством». [51 – C. 12.]
Другой российский специалист в области политической географии Николай Семёнович Мироненко роднит геополитику с современной географией и берёт за основу определение геополитики, данное в энциклопедии Americana:
«Геополитика – это наука, изучающая в единстве географические, исторические, политические, и другие взаимодействующие факторы, оказывающие влияние на стратегический потенциал государства».
При этом Колосов и Мироненко резюмируют, что на их взгляд эта формулировка нуждается в расширении влияния перечисленных факторов также на геополитическое районообразование, как размежевание силовых полей между странами и их коалициями. [27 – С. 339.]
Один из основателей современной российской школы геополитики Александр Дугин рассматривает геополитику в философском ключе. Он ассоциирует геополитику с целым мировоззрением и в этом качестве сравнивает её не с наукой, а с системой наук, ставя эту дисциплину на уровень с различными политическими идеологиями современности: марксизмом и либерализмом. Вместе с тем Дугин указывает на отличие геополитики от экономических идеологий: Но в отличие от «экономических идеологий», она (геополитика – П. Ф.) основана на тезисе: «географический рельеф как судьба». «География и пространство выступают в геополитике в той же функции, как деньги и производственные отношения в марксизме и либерализме…» [21 – С. 12.] «….можно сказать, что подобно экономическим идеологиям, утверждающим особую категорию – «человек экономический» (homoeconomicus) – геополитика говорит о «человеке пространственном» … [Там же – С. 13.] Геополитика – это мировоззрение власти, наука о власти и для власти [Там же.]
С. Б. Переслегин в книге «Самоучитель игры на шахматной доске» понимает под геополитикой триединство науки, технологии, порождённой этой наукой, и трансценденции, обуславливающей эту науку. С сугубо формальной точки зрения – продолжает он – геополитика изучает (трактует) физико-географическую, экономико-географическую, расово-антропологическую, культурно-конфессиональную, сементическую и, наконец, цивилизационную обусловленность динамики международных отношений, мировой торговли, глобальной онтологии человечества. Практически же геополитика это теория позиционной игры на мировой шахматной доске. [58 – С. 17.]
К. С. Гаджиев рассматривает геополитику как самостоятельный раздел политической науки или как особую поддисциплину, занимающуюся изучением теоретических и практических проблем международных отношений, разработкой основных категорий и понятий закономерностей и основных тенденций международной жизни. [13 – С. 6.]
Перед тем как подвести итог первого раздела настоящей работы автор хотел бы обратить внимание на определение, максимально объединяющее все предыдущие, и субъективно являющиеся наиболее полными. Первое из них принадлежит Ю. В. Тихонравову. Он определяет геополитику как направление, изучающее взаимозависимость внешней политики государств, международных отношений и системы политических, экономических, экологических, военно-стратегических и иных взаимосвязей, обусловленных географическим положением страны (региона) и другими физико- и экономико-географическими факторами. [67 – С. 22]
Второе дано доктором социологических наук Б. А Исаевым: «Геополитика – это наука, связывающая пространственно-географические факторы и политику государств, объясняющая политические решения уровнем развития общества, ростом могущества и влияния государств, это научная дисциплина о разделе и переделе сфер влияния, об изменении государственных границ, о союзах и войнах между державами». [27 – С. 5.]
Рассмотрев и проанализировав определения геополитики, данные весомыми специалистами, а где и вообще основателями данного научного направления, подведём небольшую черту. Исходя из вышеизложенного, можно сказать, что геополитика – это наука, изучающая взаимосвязь между географией (в полном смысле этого слова: физической, социальной, экономической, политической) тех или иных государств и политикой (в особенности внешней) данных государств, направленной на подчинение своему контролю территорий им не принадлежащих и формирование тем самым геополитической картины мира (мирового порядка).
Взгляды геополитиков разных лет на геополитическое положение государства в мировой системе политико-территориальной организации общества
Пытаясь раскрыть содержание понятия «геополитическое положение» следует положить в его основу закон фундаментального общефилософского дуализма, отражённого в географическом устройстве планеты. Этот дуализм выражается в извечном противостоянии «теллурократии» (сухопутного могущества) и «талассократиии» (морского могущества). Характер такого противопоставления сводится к противопоставлению торговой цивилизации (Афины, Карфаген, США) и цивилизации военно-авторитарной (Спарта, Рим, СССР). В других терминах дуализм между «демократией» и «идеократией». [21 – С. 15] Рассматривая подобное противостояние исключительно в контексте философии, мы отчётливо замечаем в нём один из трёх законов диалектики: «Закон извечной борьбы противоположностей» (Инь и Янь). Природа геополитического дуализма кроится в географической детерминации пространства, а географический детерминизм в свою очередь формирует две противоборствующие мегацивилизации, каждой из которых присущи особые черты ментальности, обычаи и традиции.
Прогресс и НТР могут неописуемо быстро трансформировать мировое геопространство, но как бы высоко ни были развиты информационные технологии и как бы динамично ни протекали процессы глобализации в современном мире, народы суши всегда будут оставаться народами суши, а народы моря всегда будут привержены к своей стихии. А посему следует сказать, что в трактовке понятия «геополитическое положение» важно не забывать о фундаментальных факторах определяющих геополитическую судьбу того или иного народа населяющего прибрежную или континентальную зону, дабы именно в этом и кроются общие тенденции развития рассматриваемого автора мировой политики.
Анализируя труды многих современников и классиков геополитики можно прийти к выводу, что геополитическое положение государства трактуется, как правило, в двух основных аспектах. Первый понимает геополитическое положение как статус. То есть, как например высокий социальный статус в обществе, также и высокий геополитический статус на мировой арене. Здесь геополитическое положение определяется мощью государства. На мощь государства у каждого теоретика влияют свои факторы. Как правило, это военная сила, экономическая платформа, демографический потенциал и др. Геополитическое положение в данном аспекте достаточно динамично оно может, как улучшаться, так и ухудшаться, в зависимости от динамики баланса внешних сил и внутренними изменениями в государстве.
В основе второго аспекта лежат географический и геостратегический подходы к пониманию геополитического положения. Здесь положение понимается не как статус, а как расположение по отношению к чему-либо. Обычно это расположение государства по отношению к различным геополитическим структурам мира: Хартленду, Римленду, панрегионам, мировым полюсам силы и др. Геостратегический подход, рассматриваемый в рамках географического, определяется положением по отношению к стратегически важным опорным пунктам, островам, рекам, разного рода коммуникациям, выходам к морям, океанам и др. Некоторые учённые рассматривают геополитическое положение на основе синтеза двух перечисленных аспектов. Рассмотрим взгляды наиболее видных геополитиков.
Общепризнанно, что геополитическая мысль в собственном понимании этого явления начинается с немецкого географа из Карлсруэ Фридриха Ратцеля (1844–1904). Ратцель был родоначальником первой геополитической концепции, основанной на идеях социального дарвинизма и ассоциации государств с живыми организмами. В основе геополитического положения учённый ставит как качество географического пространства, занимаемого государством: «Процветание государства, полностью основывается на свойствах его территории» так и его количество: «Только значительное пространство может обеспечить доминирующие позиции в мире, что и должно преследовать государство». Чем большей площадью жизненного пространства (Lebensraum) обладает то или иное государство, тем выгоднее его геополитическое положение – пишет Ратцель. [35 – С. 38]
Автор понятия «геополитика» шведский государствовед и географ Рудолф Челен, является единомышленником Ф. Ратцеля и так же стоит на идеях социального дарвинизма. И, тем не менее, учённый более широко рассматривает понятия «мощь» и «геополитическое положение» государства. Представление о мощи государства по Челлену, может быть выражено следующей записью:
Мощь государства = f (естественно-географические свойства + хозяйство + народ + форма государственного правления).
В основу геополитического положения государства Челен ставил представление о «трёх пространственных факторах», играющих значительную роль в геополитических процессах. К таковым факторам он относил: расширение, территориальную монолитность и свободу перемещения.
Автор концепции «Морской могущества» американский адмирал и историк морского флота Альфред Тайер Мэхен (1840–1914) не использовал в своих трудах («Влияние морской силы на историю (1660–1783) (1890) и Заинтересованность Америки в морской силе (1897)) термин «геополитика», однако методы его анализа мировой расстановки сил строго соответствуют геополитическому подходу.
Ключевым аспектом в характеристики геополитического положения государства у Мэхэна выступает связь государства с морями и океанами. Геополитическое положение государства определяется наличием выходов к морю, протяжённостью береговых линий, количеством побережий, портов, военно-морских баз и др. Мэхэн выделил шесть критериев планетарного статуса государства (т.е. фактически шесть критериев определяющих качество геополитического положения государства – П. Ф.). Все они являются шестью ключевыми факторами в становлении и развитии морской империи глобального уровня. Мэхэн вывел формулу основных параметров морской силы государства:
SP = N + MM + NB,
где SP (Sea Power) – морская мощь,
N – военный флот,
MM – торговый флот,
NB – военно–морские базы. [Там же – С. 50]
Хэлфорд Джордж Маккиндер одна из самых крупных фигур среди геополитиков – классиков. Им впервые было сделано то, что не удалось Ратцелю и Челлену: был предложен геополитический сценарий мирового масштаба. Исходным геополитическим положением Маккиндера было утверждение, что мировую историю можно рассматривать как конфронтацию между континетальными и океаническими державами, которую он проследил в пространственно – временном аспекте. Согласно его модели, мир поделён на три основные компонента:
1) Серцевина – Хартленд (оплот континентальной мощи),
2) Внутренний полумесяц, который расположен на материковой Европе и Азии (Германия, Австрия, Турция, Индия, Китай)
3) внешний полумесяц, являющийся оплотом морского или таллосократического могущества. [Там же – С. 59]
На основе представленной модели можно прийти к выводу, что геополитическое положение государства по Маккиндеру определяется расположением этого государства по отношению к одному из вышеперечисленных компонентов предложенной им геополитической картины мира. Этим и определяется статус государства на мировой арене.
Несколько оппозиционные вышеизложенным взгляды выдвинула французская геополитическая школа, яркими представителями которой были такие видные учённые как Поль Видаль де ла Блаш (1845–1918), Жак Ансель (1882–1993), Альберт Деманжон (1872–1940) и, наконец, Жан Готтманн (1915–1994). Последний в своей книге «Политика государств и их география» дал критический разбор идей Ратцеля, Хаустхфера, Маккиндера, Спикмена и других геополитиков. В результате он пришёл к выводу, что в их понимании геополитика представляет собой науку о войне.
Оппонируя Ратцелю, Готтманн пытался доказать, что размеры территории государства далеко не пропорциональны его мощи и геополитическому статусу. При оценке геополитического положения на первый план Готман ставил географическое положение государства и его организацию. Географическое положение, по мнению Готмана определяется отношением к основным коммуникационным линиям и потокам, приуроченным к ним: движение людей армий, товаров, капиталов, идей. В связи с этим по Готтманну, центральным понятием должно стать понятие «circulation» («communication»). [Там же – С. 85]
То есть Готтаманн определяет геополитическое положение как положение государства по отношению к коммуникационным линиям, что ставит его особняком от предыдущих теоретиков. [Там же] Готман правильно считал, важным контролировать стратегически важные коммуникации, с целью обеспечения власти над обширными пространствами. Непосредственный военно-политический контроль границ чрезвычайно дорог для государства и малоэффективен. Такая оценка свойств территории была шагом вперёд в ревизии отдельных положений классической геополитики.
Переходя к современному историческому периоду, следует отметить точку зрения В. А. Колосова – руководителя Центра геополитических исследований Института географии РАН. Он понимает под геополитическим положением положение того или иного государства по отношению к Большим пространствам (сферам), геополитическим районам и великим державам, представленных на той или иной геополитической картине мира. В то же время сюда он относит и представление о внешних оболочках страны. При этом Колосов выделяет два аспекта в геополитическом положении: военный (военно-стратегический) и геоэкономический (мирохозяйственный). [Там же – С. 223]
Приведённое определение является одним из наиболее полных и обобщенных, дабы не трактует геополитическое положение в контексте конкретной, сложившийся на данный период исторического времени, геополитической структуры мира и не говорит о каких либо конкретных элементах мирового геопространства, (Хартленд, Римленд, Американский панрегион, Германский панрегион, и др.) представленных в геополитической картине конкретного геополитика. Универсализм приведённой трактовки заключается в том, что она считается с фактом высокой динамики исторического процесса, требующего, как правило, постоянного переосмысления термина «геополитическое положение», в зависимости от изменения баланса сил на планете. Также есть смысл упомянуть и о том, что геопространство (в его геополитическом понимании) на протяжении всей истории человеческих культур испытывало в связи с прогрессивными тенденциями человечества сильные трансформации. Развитие мореплавания, промышленная революция, развитие авиации, появление ядерного вооружения, межконтинентальных средств его доставки и, наконец, информационно-технологический рывок в цифровую эру – всё это радикально меняло и продолжает менять природу геополитической картины мира, а вместе с тем и научные подходы к определению понятия «геополитическое положение».
В результате анализа точек зрения авторитетных геополитиков-классиков и современников на геополитическое положение государства мы выявили две основные точки зрения.
1. В основу геополитического положение государства кладётся географический, фактор. Рассматривает государство с геостратегической точки зрения;
2. Определяет геополитическое положение государства количеством его населения, площадью территории, весомостью экономико-промышленного сектора, развитостью ВПК.
Баланс сил, как первостепенный фактор, определяющий современное геополитическое положение государства
Территориальные переделы в мире или в отдельном регионе, изменения границ, особенно изменения насильственные, распад или образование новых государств, союзов или коалиций, интеграционные и дезинтеграционные процессы во всех случаях порождают проблему баланса сил.
Принцип баланса сил как неписаное руководство к действию государств на международной арене берет свое начало с самых древних времен. Где и когда государства были вовлечены в борьбу за власть и влияние, там и тогда отношения между ними строились на основе баланса сил. Неизвестна ни одна система государств, где бы он не действовал. Впрочем, данное утверждение излишне, потому что система государств без действия в ней закона равновесия, а тем самым и баланса сил, попросту немыслима. Всякое отдельное государство, будучи относительно независимой единицей, обладающей к тому же свободой воли, если не встречает перед собой никаких препятствий, естественно стремится к расширению своей власти и влияния на такую большую территорию, какую оно способно захватить и какой способно действенно управлять. На практике, однако, препятствия возникают обязательно в лице других государств, также стремящихся к расширению своего влияния. Следствием этого является столкновение различных интересов и устремлений, в котором решающую роль играет сила государства. Поскольку сила государства есть величина сравнительная, всякое прибавление в силе одного государства ведет к относительному уменьшению в силе его соперников.
Сама сила государств меняется в зависимости от многих причин и меняется к тому же неравномерно и во времени, и в пространстве («закон неравномерного развития государств»). По этой причине в каждой системе государств неизбежно возникают отношения в рамках действия принципа баланса сил. Когда бы и где бы два и более государств ни вступали в контакт друг с другом, тут ее появляются необходимые условия для его действия. Предположим, что имеется система из трех государств А, В и С. Ясно, что увеличение силы любого из них будет иметь следствие относительное уменьшение двух других. Если, скажем, государство А завоевывает государство В или лишает его части территории, то эти действия немедленно окажут неблагоприятное воздействие на государство С, так как А увеличило теперь свою мощь за счет В и находится в лучшем, чем прежде, положении, чтобы навязать свою волю и С.
Если руководство государства С достаточно разумно, оно должно предвидеть такой результат и прийти на помощь В против А не потому, что испытывает к нему симпатию или заботится о его будущем, но имея в виду собственный интерес – не допустить опасного для себя усиления могущества А. В сложившейся ситуации В и С имеют общий интерес в противодействии А, поскольку каждое из них понимает, что всякое увеличение мощи А создает потенциальную угрозу его собственному существованию и независимости. Говоря в общем, каждая единица этой гипотетической системе государств неизбежно будет стремиться бросить свой вес в пользу одной из двух других, кому угрожает опасность со стороны третьей. Если этот принцип последовательно соблюдается всеми тремя государствами, то ни одно из них не сможет нанести ущерб другому и все сохранят свою независимость. [27 – С. 361] Поэтому в своей элементарной форме принцип баланса сил служит не столько тому чтобы сохранить мир или способствовать международному взаимопониманию, сколько сохранению независимости каждой единицы в системе государств путем недопущения увеличения мощи любого из них до таких пределов, когда она начинает угрожать остальным.
Мысль, в общей форме, высказанная ещё в X веке до н.э. греческим историком Фукидидом, что скрытой причиной войны является рост мощи одного из участников международных отношений, вызывающий нарушения сложившегося равновесия, остаётся истиной и поныне. Известный американский исследователь международных отношений Роберт Гилпин в своей работе «Война и изменение в мировой политике» рефреном проводит мысль, что функциональная основа жизнедеятельности системы международных отношений существенно не изменилась на протяжении веков и что её присуща преемственность базовых черт. [Там же – С. 362]
Вся практика межгосударственных отношений есть совокупное свидетельство того факта, что пренебрежение балансом сил ведет, как правило, к самым тяжёлым последствиям вплоть до войны. Не сбалансированная сила в социальных отношениях оказывает в принципе такой же разрушительный эффект, как и в механике, только с неизменно большим числом человеческих жертв и большим материальным ущербом. Она представляет, по словам Кеннета Уолтца, опасность и для слабых, и для сильных государств. «Несбалансированная сила, – пишет он, – питая амбиции некоторых государств в расширении своего влияния, может побудить их к опасности и авантюристической политике. Из одного этого можно уже заключить, что безопасность всех государств зависит от поддержания среди них баланса сил» [Там же – С. 363]
И здесь нужно ясно и определённо отдавать себе отчёт в том, баланс сил – не изобретение хитроумных политиков с целью получения каких-то особых односторонних выгод, а реальная, объективная основа политических отношений, в которых задействовано какое-то множество независимых субъектов. Баланс сил «не имеет никакого отношения к тем или иным правительствам или государствам», – писал Уинстон Черчилль. Он есть «закон политики,… а не простая целесообразность, диктуемая случайными обстоятельствами, симпатиями и антипатиями или иными подобными чувствами». [Там же] Не имеет он, соответственно, и какого отношения к каким-либо моральным соображениям. Как в этой же связи отмечает глава школы «политического реализма» Ганс Моргентау. [Там же]
Без существования в системе определённой сбалансированности между основными её участниками, и, прежде всего между великими державами, одно государства могут приобретать господствующее положение в системе, вторгаясь в права и интересы других государств, что, несомненно, вело бы к утверждению в системе духа господства, гегемонизма к нарушению безопасности и стабильности. В ХХ веке, отмечает английский исследователь Баттерфилд, иногда забывают то, что хорошо знали в предшествующие столетия, а именно что «имеется только две альтернативы: либо сбалансированное распределение силы, либо подчинение всех одной всеохватной империи, подобной Древнему Риму». К приведённым авторитетным суждениям добавим ещё одно – суждение Арнольда Тойнби, не только уделившему балансу сил большое внимание как одному из факторов развития цивилизаций, но и выведшего ряд законов баланса сил. Будучи сам историком и теоретиком истории, но не политологом, Тойнби даёт определение баланса сил, близкое к определению политологов и политиков-практиков, что, в общем-то, лишний раз свидетельствует в пользу его истинности. «Баланс сил, – пишет он, – есть система политической динамики, которая вступает в игру повсюду, где общество разделено на ряд независимых локальных государств…» [Там же – С. 364]
Всё сказанное – а к нему при желании можно добавить ещё немало аналогичных оценок и суждений – служит подтверждением одного из основополагающих принципов системного взаимодействия, имеющего универсальный характер, а именно принципа поддержания во всякой развивающейся и функционирующей системе динамичного равновесия носит характер всеобщего функционального закона для всех целостных систем. Он действует как в природе, так и в обществе.
Пока существуют государства с различными интересами и между ними осуществляется внешнеполитическое взаимодействие, история в принципе не знает иной основы для безопасности (пусть основы и зыбкой), кроме как поддержание относительного равновесия сил между ними. В условиях неустойчивого равновесия, сопутствующего противоборству государств на различных структурных уровнях, в случае нарушения равновесия каким-либо государством путём приобретения им преимущества над другими государствами последние обычно стремятся не просто восстановить нарушенное равновесие, но как минимум приобрести при этом ещё и некоторый «запас прочности», чтобы оградить себя от каких-либо случайностей, но как максимум, изменить соотношение сил в свою пользу. Первого обычно бывает вполне достаточно, чтобы склонить на чашу весов и без того неустойчивого равновесия в противоположную сторону.
Новое нарушение равновесия понуждает соответственно другое государства принять ответные действия, что вызывает очередное нарушение равновесия и его восстановление уже на новом уровне, и т.д. Николас Д. Спикмен следующим образом описывает этот процесс: «Государства постоянно заняты тем, что ограничивают силу какого-то другого государства. Суть вопроса состоит в том. Что государства заинтересованы лишь в балансе в свою пользу. Не равновесие, а существенное преимущество – вот их цель. В силовом равенстве с предполагаемым противником нет подлинной безопасности. Безопасность возникает только тогда, когда вы немного сильнее. Невозможно предпринять какое-либо действие, если ваша сила полностью уравновешивается. Возможность для проведения позитивной внешней политики появляется лишь с наличием определённого преимущества в силе, которое может быть свободно использовано. Независимо от выдвигаемых доводов практическая цель заключается в постоянном улучшении относительно силовой позиции собственного государства. При этом обычно стремятся достичь такого баланса, который бы нейтрализовал другие государства и в то же время обеспечил своему государству возможность быть решающей силой и иметь решающий голос в таком балансе». [Там же – С. 367]
Равновесие системы и его выражение в балансе сил, таким образом, – объективная основа функционирования системы. Как таковая она проявляет себя в соответствующих действиях государств как субъектов, проявляющих заботу о своей безопасности. И в этой заботе геополитические соображения занимают, как правило, главенствующее место.
В зависимости от конкретных исторических обстоятельств форма системы баланса сил, число участников, конечно менялись. Однако во все временна тенденция к равновесию, в конечном счёте, прокладывала себе путь в массе различных дестабилизирующих явлений и действий государств. Баланс сил в системе самым тесным образом связан с главными интересами государств, с интересами обеспечения их безопасности. Последние же в большинстве случаев связанны с территориальными вопросами или границами. В случае нарушения какими-либо государствами территориальной целостности других государств, или их границ, или претензий на территорию, это немедленно сказывается на существующем балансе сил, угрожая стабильности системы и вызывая реальную угрозу безопасности других государств. Последние предпринимают необходимые меры, с целью противостоять этой угрозе, восстановить нарушенное; и в этих действиях они объединяются независимо от разделяющих их специфических противоречий (экономических, политических, идеологических), симпатий или антипатий, прошлых разногласий, какими серьёзными те ни представлялись.
Современная система геополитических координат – зеркало мирового порядка ХХI века
С окончанием холодной войны закончилась эпоха биполярного мира. Данный тезис практически с самого начала не вызывал сомнения. Сегодня проблема стоит в определении того, что пришло на смену биполярному миру. Дискуссии разворачиваются вокруг двух основных точек зрения на новую систему геополитических координат:
· мир стал монополярным (однополярным / однополюсным или униполярным);
· мир стал мультиполярным (многополярным /многополюсным), где выделяется несколько центров силы.
Вопрос «полярности» мировой системы в 1990-е годы интенсивно обсуждался как политическими деятелями, так и исследователями. При этом термины «однополюсный» и «многополюсный» мир являются не совсем корректными. На данный факт обращает внимание Э. Я. Балтов. Он пишет, что «полюса – это полярные, т.е. … одновременно отрицающие и предполагающие существование друг друга, симметричные, соизмеримые по жизненному потенциалу (военному, экономическому, политическому, научно-техническому) центры силы… В рамках одной системы могут существовать только два противоположных силовых центра, только два полюса». [43 – С. 143]
Концепция многополярного мира становится довольно популярной в России в конце 1990-х годов, что во многом связанно с именем Е. М. Примакова и В. В. Путина. Возможно, она в какой-то степени строится на отказе признать своё явное поражение в Холодной войне и отдать пальму первенства США.
Идея многополярности мира в качестве ориентира официального внешнеполитического курса получила развитие в конце 1990-х годов не только в России, но и в ряде других стран. Например, в Китае, что нашло отражение в официальных документах.
Автор дипломной работы позволит себе не согласится с приведенной точкой зрения о мультиполярности современного мира. На общефилософском уровне это возможно, так как извечная борьба противоположностей – фундаментальный закон диалектики, который проявляет себя во всех сферах нашего бытия. Высказанная точка зрения находит свою поддержку и в основном законе геополитики, основанном на дуалистическом противоборстве талласакратии и теллурократи. То есть философская максима говорит о существовании двух равновесных противоборствующих центров как, например, во времена «Холодной войны». Верно и то, что возрастает геополитическое значение Китая, Индии, Европы, ЮВА, но так или иначе ни один из перечисленных центров не в состоянии на сегодняшний день оппонировать глобальному лидеру – США. Объективные реалии современного мира явно противоречат приведенным выше позициям.
Известный американский политолог Збигнев Бжезинский в книге «Великая шахматная доска» отмечает, что «в результате краха соперника Соединённые Штаты оказались в уникальном положении: они стали первой и единственной мировой державой». [6. – С. 20] И это действительно так. Нынешние формирующиеся центры силы, могут оказывать конкуренцию США только по какому-то одному критерию национальной мощи (экономическому, военно-стратегическому, научно-технологическому), но в комплексное противостояние вступить с Соединёнными Штатами они ещё долго будут не в силах.
Известный российский публицист и геополитик А. И. Уткин объективно подходит к анализу современного миропорядка Он считает, что современный мир по одним критериям мультиполярный по другим же монополярный. Хорошо прослеживается то, что автор большее предпочтение отдаёт последнему: «…почти ничего на горизонте не предполагает немедленного и внезапного ослабления Америки, и немалое число наблюдателей склонны согласиться с предсказаниями английского футуролога Х. Макрэя: «американская военная мощь, единство нации, её размеры и показатели, по-видимому ещё не одно поколение обеспечат США политическое лидерство в мире…» [68 – С. 143]
В поддержку монополярности современной системы международных отношений выступает известный российский геополитик А. Г. Дугин. Разговоры о «многополярном мире – отмечает он – на практике представляют собой либо ничего не значащие и наивные благопожелания, либо завуалированный призыв к восстановлению двухполярного мира в новой конфигурации.
В заключении можно с уверенность сказать, что современный мир монополярный. Ни одна страна в мировой истории не обладала такой военной мощью, как Соединённые Штаты, ни одна империя не ставила перед собой задачу присутствовать практически в любом уголке земного шара. [42 – С. 4] Ни одна страна в мире не обладала когда-либо такой гипергигантской экономической мощью (20% мирового ВВП) и не одна страна в мире некогда не достигала таких высоких олимпов в технологической сфере. Всё это в очередной раз подтверждает тот факт, что в основе современного миропорядка лежит исключительная монополярность во главе с первой мировой супердержавой США.