Этапы административно-территориального реформирования в КНР
Ход административно-территориальной реформы в КНР на провинциальном уровне
Самые ранние попытки административно-территориального деления государства были предприняты ещё во время эпохи Сун, где в 1230 году Северная часть страны была разделена на провинции, также именовавшиеся как Юлу. Во главе этих территориальных единиц стояли чжанли («старшие чиновники»), в обязанности которых входило руководство налоговыми управлениями (кэшуйсо) и по рангу чиновники приравнивались к темникам (командирам 10-тысячних отрядов) в районах с монгольским населением. Также в провинциях, затем получивших название лу, учреждались местные секретариаты – син-чжуншушэн [27].
Продолжением построения административной системы управления, после вступления в 1260 г. на престол, занялся Хубилай. В 1271 г. все владения великого хана были объявлены по китайскому образцу империей, получившей наименование Юань. В основу её административной системы были положены китайские образцы, частично введённые при Угэдэе (третьем сыне Чингисхана). И начиная с эпохи Юань, провинции обрели свой официальный статус как административно-территориальная единица. В то время их насчитывалось десять. Власть императора в каждой провинции представляли правитель – сюньфу и военный наместник – тиду [17].
Современные «провинции» («шэп») как высшие административные единицы в основном сложились в эпоху Мин (XIV–XVII вв.), их история насчитывает, таким образом, более 600 лет. Исторически перепланировкой провинций занимались по преимуществу правящие иноземные династии (Юань и Цинь), а также японцы, захватившие в годы второй мировой войны территорию Маньчжурии. После капитуляции Японии в 1945 г. в Маньчжурии было восстановлено прежнее деление на провинции с доведением их числа до девяти [27].
Перед победой революции в 1949 г. в Китае числилось 35 «высшего ранга» территорий, из них: 18 провинций собственно Китая (ареал проживания представителей ханьской нации), 4 провинции Внутренней Монголии, 9 провинций в составе Маньчжурии, две западных провинции, примыкающих к Тибету (Сикан и Цинхай), северо-западная провинция Синьцзян, а также возвращённый Китаю после многих лет японской оккупации Тайвань [Там же]. Но в результате революции 1949 г. Китай «потерял» островную провинцию Тайвань, которая, однако, не приобрела уровень самостоятельного государства, признаваемого мировым сообществом, а сам Китай до сих пор считает её своей 23 провинцией вопреки утрате в период 1949 г.
В первые годы после революции провинциальный состав Китая испытал довольно серьёзные изменения, во многом вернувшись к состоянию середины 30-х годов (главное отличие – в переходе провинций, населённых неханьскими нациями, на положение автономных районов). Сейчас, спустя полвека после образования КНР каждая из 23-х провинций Китая располагает огромным демографическим и экономическим потенциалом. Провинции КНР имеют свой исторический городской центр, обладают культурной самобытностью и уникальностью, что позволяет говорить о фактическом отсутствии периферийности. Провинции сосредоточены преимущественно в восточной и центральной частях территории страны с концентрацией ханьского населения, которая прежде рассматривалась как Внутренний Китай.
Особенности исторических традиций, производственных навыков и уклада жизни населения, значительные языковые расхождения (в особенности, ярко проявляющиеся в устной речи) при общности иероглифической письменности – все это дает основание рассматривать жителей той или иной китайской провинции как особое этническое образование в пределах ханьской нации-цивилизации. Современные процессы экономической интеграции и миграции, постепенно набирающие темп, способствуют демографическому «перемешиванию» и росту национального самосознания на базе китайской цивилизационной общности.
Таким образом, каждые провинции – это различающиеся между собой этнические образования, имеющие свою определенную специфику и особенности, делающими их не похожими друг на друга. И благодаря проведенной административно-территориальной реформе повысилась значимость национальной идентичности, т.к. каждая из административно-территориальных единиц верхнего уровня имеет свои, присущие только ей исторические черты и богатое культурное наследие.
Ход административно-территориальной реформы в КНР на волостном уровне
Провинции и автономные районы делятся на уезды («сянъ»), а уезды, в свою очередь, на низшие административные единицы – волости («сян») [13]. И в отличие от уездов, обладавших легитимной стабильностью, волости подвергались серьёзным нападкам на своё существование.
Созданные в 1958 г. «народные коммуны» были задуманы инициаторами развернувшейся тогда кампании «большого скачка» как первичные ячейки новой организации общественной жизни на принципах объединения административной и хозяйственной власти. Каждая из 26 тыс. «коммун» объединяла по две или даже большее число волостей. После «большого скачка» было произведено разукрупнение «народных коммун», и к 1964 г. их стало 74 тыс. Конституция 1982 г. восстановила волости и национальные волости, работа по воссозданию, а затем – и укрупнению которых в основном завершилась к концу 1984 г. [30].
В КНР волость – одна из двух основных административных единиц волостного уровня административного деления (другая – посёлок / чжэнь), т.к. административному уровню волостей соответствуют поселки. Такое соотношение волости и поселка вызвано тем, что до образования КНР в Китае не существовало чёткого определения понятия «посёлок». В 1954 году к «посёлкам» относилось порядка 5400 населённых пунктов. 29 ноября 1984 года Госсовет КНР внёс изменения в критерии «Правил установления городов и посёлков», на основании которых административную единицу можно признать «посёлком». После чего, «посёлком» стала считаться волость, удовлетворяющая одному из приведённых далее условий: 1) население всей волости не более 20 000 человек, из них крестьян – не более 2 000 человек, 2) население всей волости более 20 000 человек, из них крестьян – не более 10%, 3) в местах проживания национальных меньшинств, малонаселённых пограничных или горных районах, районах кустарной добычи руды, небольших гаванях, районах туристских достопримечательностей, пограничных портах структуры «посёлка» можно при необходимости учреждать даже если численность крестьян превышает 2 000 человек. Около 20 000 «посёлков» насчитывается в КНР в настоящее время [8].
Рассматривая городские поселения Китая, можно увидеть, что основную их часть составляют собственно города, система которых как городских агломераций современного типа начала складываться в середине 20-х гг. прошлого века. По своим масштабам города – «ши» делятся на следующие категории: 1) сверхкрупные города – с населением более 1 млн. человек, 2) крупные города – 0, 5–1 млн. чел., 3) средние города – 200–500 тыс. человек, 4) мелкие города – менее 200 тыс. чел. Вторая категория китайских городов – поселки («чжэнъ») [13]. Если категория «ши» является устоявшейся, выделяемой, в основном, по количеству населения, то с категорией «чжэнъ» проводились разного рода изменения и трансформации, прямо отразившиеся на численности городского населения и общих представлениях о степени урбанизации Китая.
Первое постановление КНР относительно содержания понятий «город» («ши») и поселок («чжэнъ») с соответствующими политическими и административными последствиями было принято еще в 1955 г. Крупные изменения были внесены в 1963 г. Во время переписи 1982 г., т.е. уже на этапе хозяйственной реформы, продолжали действовать «традиционные» критерии (без нововведений 1963 г.), но городские территории к тому времени значительно расширились за счет прилегающих уездов [17]. Следование принципу административной принадлежности привело к тому, что в разряд «горожан» попало значительное число крестьян и размещённых на данной территории военных. С 1984 г. стали действовать правила ГСУ КНР, согласно которым на статус посёлка могли претендовать:
1) уездные центры,
2) административные центры волостей с населением свыше 20 тыс. человек, в которых не менее 10% населения заняты вне сферы земледелия,
3) административные центры волостей с населением менее 20 тыс. человек, но при неземледельческой занятости более 10%,
4) поселения особого значения (промышленные, транспортные и туристические центры), в которых занятость вне сферы земледелия – не менее 2000 человек [25].
В апреле 1986 г. [36], когда началось стимулирование процессов урбанизации, было создано новое государственное постановление, заметно снизившее критерии перевода населённых пунктов в разряд городских. Было дано разрешение на присваивание титула «посёлка» центрам территорий с несельскохозяйственным населением более 60 тыс. человек при стоимости валовой продукции свыше 200 млн. юаней, что резко повысило численность горожан. В 1993 г. вышло постановление Госсовета КНР о корректировке критериев города. Был сформулирован комплексный подход по целому набору критериев в зависимости от плотности населения и уровня экономической развитости региона.
В декабре 1999 г. ГСУ КНР выпустило ещё одно специальное постановление по поводу разграничения городского и сельского населения, в которое вошли следующие положения: «решения о создании городов принимаются Госсоветом», «посёлки создаются по решениям соответствующих уполномоченных органов», «жители волостей и деревень рассчитываются по исключению из общей численности населения городских жителей». Соответственно были сделаны пересчеты уровней урбанизации на 1985–1989 гг., в результате чего образовались два ряда сильно расходящихся между собой цифр. Следует также учитывать, что даже при завышенной «городской планке» примерно 1/8–1/4 имеющихся населённых пунктов, соответствующих установленным стандартам, по тем или иным причинам этот статус пока они не получают [35].
Таким образом, положение волостей в течение проведения административно-территориальной реформы было подвержено постоянным изменением, которые не только не гарантировали легитимную стабильность волостного уровня, но и не давали населенным пунктам возможность повышения своего статуса.
Ход административно-территориальной реформы в КНР на уездном уровне
Административному уровню уездов соответствуют города уездного ранга. До выравнивания административного положения территорий и городов (1983 г.) опробовались следующие варианты их управленческих взаимоотношений: раздельное существование города и уезда с выходом на разные органы управления – город существовал как самостоятельная административная единица, подчинявшаяся провинции, уездами руководили округа, раздельное существование города и уезда с выходом на окружные органы управления – город и уезды существовали в разных системах административных координат, и город, и уезд управлялись властями округа, разные системы подчинения уездов – частью уездов руководил город, частью – округ [27].
В самом начале 80-х гг. одновременно с появлением двойной административной системы (отдельно территории и города), начала прорабатываться идея «городской реформы», которую следует рассматривать как попытку совмещения территориальных и городских административных единиц уже под эгидой городов с ликвидацией «неофициального» окружного иерархического уровня.
В документе ЦК КПК 1982 г. было сформулировано предложение о создании системы «город руководит уездами» [49]. Предложение впервые было выдвинуто в докладе Чжао Цзыяна о проекте шестой пятилетки, где он сказал: «В относительно развитых районах нужно соединить округ и города, пусть город руководит уездами» [27]. Основная цель заключалась в том, что преодолев ведомственную и местническую разобщённость и дифференциацию города с деревней, образовать и узаконить новые территориальные единицы по типу «город плюс городская область», которые в дальнейшем могли бы заменить округа и города окружного ранга [49]. Предполагалось, что такие городские экономические районы будут в дальнейшем оформлены как самостоятельные административные единицы. Значительный вклад в разработку плана внёс известный китайский экономист Ли Инин, обосновавший концепцию сетевого развития вокруг центральных городов, от которых тянутся векторы экономического притяжения к прилегающим сельским районам.
Эта система начала вводиться уже в 1985 г., сначала в экспериментальном порядке на усмотрение местных властей. В отдельных провинциях часть уездов переходила в управление городов, в других сохранялись прежние методы управления. Эксперимент протекал волнообразно, но в целом по нарастающей. Число административных единиц ранга округа в 1985–2005 гг. сократилось со 165 до 17 (плюс 28 автономных округов).
В конце 2005 г. Хэбэй, Шаньси, Ляонин, Цзянсу, Чжэцзян, Аньхой, Фуцзянь, Цзянси, Шаньдун, Хэнань, Гуандун, Гуанси, Хайнань, Шэньси, Нинся, (в общей сложности 15 высших административных единиц – т.е. почти половина их общего числа) ликвидировали этот уровень административного деления. Прежние округа получили статус городов окружного значения, в которые влились близлежащие уезды на положении городских районов. Таких районов в подчинении городам в 2005 г. оказалось уже 852 единицы. Часть уездов прекратили своё существование, объединившись с другими единицами или преобразовавшись в города, имеющие ранг уезда. Ежегодно число уездов сокращалось на 2–3 десятка. Общее число уездов уменьшилось с 2046 в 1985 г. до 1464 в 2005 г. (вместе с автономными уездами и единицами, приравненными к уездам – 1636) [27].
Города-ши с проведением реформы начали выступать в разных границах: 1) собственно городская территория (город в обычном понимании), 2) город вместе с ближайшим пригородом как своей областью, 3) город с включением подчиняющихся ему уездов. Подобное распределение вызвало дополнительную путаницу в определении численности городского населения. Так получилось, что население Большого Чунцина теперь измеряется 30 млн. человек, хотя ясно, что большая их часть – это крестьяне, проживающие в сельской местности. В городах центрального подчинения (Шанхае, Пекине и Тяньцзине) было ликвидировано большинство уездов и умножено число городских районов. Шанхаю в 1991 г. подчинялось 9 уездов, 12 городских районов, а в 2005 г. остался один уезд, городских районов стало 18. К Пекину в 1996 г. относились 6 уездов и 10 районов, в 2005 г. осталось всего два уезда, городские районы умножились до 12. В Тяньцзине в 2005 г. осталось 3 уезда, городских районов стало 15 [13].
Таким образом, политика «город управляет уездами» потерпела неудачу и привела к формальному слиянию округа и окружного центра с близлежащими уездами и к появлению в статистических изданиях новой рубрики – «территории, управляемые городами» (вместо округов).
Последствия административно-территориальной реформы
Новый принцип территориального деления страны может иметь далеко идущие последствия – прежде всего, это отказ от прежней дуальной административной системы (территории и города), отличавшейся громоздкостью административного аппарата, дублированием функций органов власти и признание за городами ведущей политической и экономической роли, а так же:
1) это должно повлечь объединение административного аппарата городских органов власти и округов, что полностью узаконивает субпровинциальный уровень,
2) можно ожидать передачи части функций провинциальных органов власти городам-префектурам, что приведет к сужению властных полномочий провинциальных органов власти даже без пересмотра границ провинций,
3) появление полномасштабных субпровинциальных административных единиц облегчит налаживание различных горизонтальных сетевых связей и поможет более детальному экономическому районированию,
4) создаются дополнительные предпосылки для ликвидации двусложной паспортной системы (горожане и сельские жители), многими расценивавшийся как аномальное явление, для сокращения разрыва между городом и деревней и миграции сельского населения в города [27].
Хотя «городская реформа» привела к существенным изменениям в средних звеньях административной иерархии, но её окончательные результаты ещё до конца не ясны. Даже там, где округа ликвидированы, осталось то или иное количество уездов, которые теперь непосредственно подчиняются провинциям, как и города окружного уровня. В этом случае часть уездов оказывается на втором административном уровне, часть – на третьем (те, что попали под управление городов). В ряде регионов сохранилось, по существу, прежнее административное деление.
Общие результаты реформы оцениваются неоднозначно, в основном, крепнет критический настрой. Высказывается мнение, что эта реформа планировалась на стадии «полурыночной-полуплановой» экономики и в нынешних условиях широкого развития рыночных отношений потеряла своё значение. Главный упрёк: города не только не стали основным «двигателем» развития сельской местности, но и перетягивают на себя бюджетные финансы.
Угрожающая устойчивости провинций «городская реформа», очевидно, входит в противоречие с интересами провинциальной элиты, значительно укрепившей своё положение в ходе хозяйственных реформ и опасающейся его потерять. Такая угроза полновластию провинциальных правительств идет со стороны мэров городов, расширяющих зону своего влияния за счёт сельского окружения [45].
Таким образом, произошло созревание альтернативного предложения: ликвидировав промежуточный административный уровень округов, перевести все уезды в прямое подчинение провинциальным органам власти без соподчинения городам. Противники современного варианта «городской реформы» апеллируют к развернувшемуся эксперименту по сокращению числа уровней бюджетной системы. В небольших по площади провинциях сейчас переходят к системе «провинция управляет уездами»: сначала в сфере бюджета и экономики, но в дальнейшем возможно введение аналогичного подхода к административному делению. Реформу по расширению своих финансовых прав с перспективой перехода к трехзвенной бюджетной системе (провинция – уезд – волость, т.е. без промежуточного окружного или аналогичного ему уровня) проводят уже 504 уезда и города, управляющих уездами [27].