Уровень ксенофобии и этносоциальная конфликтность в мегаполисе

«Сегодня основные и непосредственные угрозы миру и стабильности в сфере межэтнических отношений в столичном мегаполисе связаны с ксенофобией – установками, настроениями, идеологией ненависти к чужому. В основе ксенофобии лежит социально-психологический механизм создания воображаемого образа врага на фоне чувств страха и беспомощности перед чужим – всем, что непривычно, непонятно, невидимо». Страх играет ключевую роль в механизме развития ксенофобии, освобождая всех, кто ей подвержен от какой-либо личной и социальной ответственности не только за образ мыслей, но и за образ действий.

«Социопсихологи считают, что в основе ксенофобии лежит триада — гнев, отвращение, презрение. Эти эмоции образуют несложный поведенческий комплекс, обусловленный, вообще говоря, личностным и коллективным уровнем тревожности и агрессии. Этот уровень подвергается измерению лабораторно (посредством направленного тестирования и опросов) или аналитически (путем анализа публикаций СМИ и данных социологических опросов). Чем более высока тревожность, тем более подсознание пытается вылезти из ловушки за счет вытеснения причины беспокойства. На коллективном уровне тревога выливается в «поиск виноватых»». Взяв такой психологический аспект, надо понимать ксенофобию именно как фобию, то есть страх, растормаживающий подсознательные реакции, страх иррациональный и оттого не имеющий обоснования и направления.

Ксенофобские настроения всегда персонифицированы. Их объект предстает в виде личности или группы лиц, которые наделяются совершенно конкретными и исключительно негативными (часто фантастическими) чертами.

Для такой персонификации больше подходят и чаще всего используются этнические отличия. «Бытовое недоброжелательство, неуверенность в завтрашнем дне, недовольство социальными трудностями, благодаря механизму ксенофобии, могут легко трансформироваться в агрессивно-националистические формы поведения, создавая условия для межэтнических конфликтов даже при сравнительно благоприятном социально-экономическом положении и наличии доминирующего этнического большинства».

«Собственно зона социальной конфликтности между представителями большинства и этнических меньшинств в Москве пока не выходит за рамки отдельных доходных ниш и сфер теневого бизнеса, конкуренция за которые может, действительно, приобретать этническую окраску. И по своему содержанию и по направленности этносоциальная конкуренция неотделима от борьбы криминально-теневых сообществ за доходные объекты. Эта борьба сама по себе не сталкивает тотально представителей большинства и членов того или иного меньшинства. Определения в адрес этнических меньшинств типа «мошенники», «спекулянты» и т.п. продиктованы скорее негативным восприятием экономического поведения «чужаков», а не чисто рациональными экономическими интересами, попытками свести счеты с конкурентами. Собственно ксенофобские мотивы – «гость» грабит «хозяина» – отодвигают на второй план в массовом сознании полукриминальную основу деятельности «торговых меньшинств»».

Проявления ксенофобии в Москве пока удерживается на бытовом уровне, ограничиваются предложениями убрать из Москвы «всех не наших», «всех кавказцев», «лиц другой национальности без регистрации», «всех беженцев и бомжей» и т.п. Такие высказывания носят обычно эмоционально-ситуативный характер и не имеют под собой серьезных культурно-концептуальных и идейно-политических обоснований. Однако, свидетельства постепенной социализации  ксенофобии очевидны - положительное отношение многих москвичей к избиениям азербайджанцев и других «кавказцев» на московских рынках, периодически проводимый националистическими организациями сбор подписей москвичей под требованиями немедленно выдворить из города чеченцев и всех «кавказцев».

Переход от ксенофобских высказываний к поддержке агрессивных действий или к массовой агрессии в отношении конкретных этнических меньшинств может происходить спонтанно, под влиянием внезапно возникающих стрессовых ситуаций массового страха и массовой истерии. В таких ситуациях, если они имеют хоть какое-то отношение к общему неблагоприятному фону межэтнических отношений, достаточно нейтральные психологические категории «мы» - «они» могут легко трансформироваться в эмоциональные оценки «мы» - жертвы, «они» - агрессоры, убийцы, бандиты и т.д. Особенно опасны в этом смысле шоковые реакции на акты массового террора. Шок от террористических актов, когда он приобретает широкий общественный резонанс, сам по себе разрушает социально-психологическую устойчивость общества и провоцирует массовые этнические фобии. Характерно, что сдвиг в отношении москвичей к возможности высылки из города всех чеченцев произошел в сентябре 1999 года после взрывов жилых домов в Печатниках и на Каширском шоссе, т.е. имел во многом ситуативный характер.

Для того, чтобы установки ксенофобии обрели   устойчивый общественный резонанс, превратились в осознанное чувство ненависти по отношению к конкретным инокультурным группам, негативные характеристики этих групп должны стать социально значимой и психологически достоверной информацией. «Они должны быть артикулированы, получить концептуальное объяснение и мотивационное основание, стать частью повседневной картины мира значительной доли населения. Для этого ксенофобия из явления межличностного общения должна превратиться в явление информационное, формируемое и распространяемое в системе массовых коммуникаций – в эфире, через периодику, книжную продукцию и т.д.». По глубине и длительности воздействия на массовое сознание частное слово не идет ни в   какое сравнение с публичным словом, образом, мнением, транслируемыми через СМИ. Именно публичное слово становится первостепенным по важности объектом правового регулирования в сфере межэтнических отношений, приложения законодательства, карающего за разжигание социальной, национальной, религиозной и расовой ненависти, пропаганду социального, национального, расового и языкового превосходств.